Н. Гей. В. Г. Белинский и русская литература - часть 2

Вернуться на предыдущую страницу

Виссарион Григорьевич Белинский родился 30 мая (11 июня) 1811 года в Свеаборге в семье флотского лекаря. Ему пришлось хлопотать всю жизнь о признании за ним прав "дворянского достоинства", выслуженного отцом. Необходимые бумаги приходят лишь незадолго до смерти.

Жизненный путь Белинского - путь разночинца, мыслящего пролетария, провозвестника революционно-демократического этапа русского освободительного движения. Собственно говоря, его жизнь была непрекращающимся конфликтом с рутиной официальной иерархии, с казенным патриотизмом, с реакционными взглядами.

Годы учения Белинского начинаются с Чембарского уездного училища (1822-1824 гг.), а затем продолжаются в Пензенской гимназии (1825-1828 гг.). Будущий критик учится в классе с Николаем Карыжиным, воспитанником Н. А. Радищева, сына автора "Путешествия из Петербурга в Москву".

В годы учения Белинский жадно читает Карамзина, Дмитриева, Сумарокова, Державина, Хераскова, Петрова, Крылова, знакомится с текущей журналистикой. Белинский неоднократно будет вспоминать первое знакомство с поэзией Пушкина. Стихи поэта в тиши уездного города слышались отовсюду, подобно "шуму волн" и "журчанию ручья", - сравнения, принадлежащие Белинскому, но в них скрытые цитаты из "Ночи" и "Цыган".

Такие вкрапления постоянно встречаются в статьях и письмах критика. Стихи творца "Онегина" вместе со стихали Лермонтова и Кольцова - поэтическая атмосфера, в которой он жил, думал, писал.

В Пензе юноша сделался страстным театралом и оставался им до конца жизни. Одна из ранних статей критика посвящена игре Каратыгина, годы спустя - целых три месяца проведет он в путешествии-турне по югу России со знаменитым Щепкиным. Для его бенефиса напишет пьесу "Пятидесятилетний дядюшка, или Странная болезнь". И, наконец, чуть ли не последней написанной им страницей будет некролог Мочалову, потрясшему его в роли Гамлета.

На сцене перед Белинским представал воочию мир искусства, а в нем "весь мир". И не от театра ли пошло удивительно конкретное восприятие критиком прочитанного? Впервые познакомившись вместе с пензенским своим учителем М. М. Поповым со сценой "Корчма на литовской границе" из "Бориса Годунова", Белинский, уронив книгу, закричал: "Да это !!!!!яшвые; я видел, я вижу, как он бросился в окно!"

Попав в Москву - город, разжаловашзый Петром I из царских столиц и произведенный, по словам Герцена, нашествием Наполеона в столицу народа русского, восемпадцатидетний Белинский знакомится с театрами, библиотеками и музеями. В частности, он смотрит в Большом театре "Разбойников" Шиллера с несравненным Мочаловым в роли Карла Моора.

Белинский сдал вступительные экзамены и был принят на словесное отделение Московского университета. Пребывание в университете (1829-1832 гг.) стало для него целой эпохой.

Первые шаги на жизненном поприще всегда показательны. У Белинского сразу проявилось одно из удивительнейших качеств: почти мгновенная реакция на происходящее, умение схватывать и перерабатывать главное. Не прошли для него бесследно ни лекции М. Г. Павлова, прививавшего интерес к философским вопросам, ни А. Ф. Мерзлякова, читавшего курс красноречия и поэзии. Всеобщий энтузиазм вызывали в то время блестящие лекции молодого профессора Н. И. Надеждина. Позднее, уже после пребывания Белинского в университете, он знакомится с курсом лекций теоретика и историка литературы С. П. Шевырева, только что вернувшегося из Италии.

Несомненное и, пожалуй, еще более заметное воздействие на Белинского оказала текущая литература и журналистика начала 30-х годов (деятельность Н. Полевого, Н. Надеждина и, конечно, Пушкина - публициста и критика).

Много значила для него и общая атмосфера студенческого содружества. На словесном отделении учились Лермонтов, Станкевич, Огарев, Герцен, Красов. Зачисленный на казенный кошт Белинский живет в университетском общежитии в комнате под "одиннадцатым нумером". Здесь собираются студенты. В этом своеобразном дискуссионном клубе спорят о классицизме и романтизме, обсуждают переведенную М. Б. Чистяковым "Теорию изящных искусств" К.-Ф. Бахмана, по очереди читают собственные литературные опыты.

Белинский - постоянный участник литературпых обсуждений, театральных вечеров. В 1831 году он ознакомил слушателей литературных чтений со своей антикрепостнической по духу и романтической по характеру драмой "Дмитрий Калинин". Юношеская пьеса - своеобразный пролог дальнейшей его литературной деятельности.

Нетрудно представить впечатление от драмы, написанной "со всем жаром сердца" и "пламенной любовью к истине" и повествующей о "крепостнической тирании", когда она легла на стол цензоров - профессоров-университета, не оправившихся от потрясений, вызванных все еще памятной отправкой в солдаты студента Полежаева (за антисамодержавные выпады в поэме "Сашка") и совсем недавней расправой с Н. П. Сунгуровым, организовавшим революционный кружок студентов. Рассмотрение последнего дела тянулось как раз в годы учения Белинского. Сунгуров, а также студенты Я. И. Костенецкий (знакомый Станкевича, Герцена и Огарева), Ю. П. Кольрейф, П. А. Антонович, Ф. П. Гуров и др. были признаны виновными в "расположении ума, готового прилепиться к мнениям, противным государственному порядку".

Сочинение Белинского признается "возмутительным", направленным, против крепостного права, религии и нравственности. Литературный опыт Белинского, свидетельствовавший красноречиво о расположении его ума, мог кончиться для автора очень плохо. Однако, опасаясь снова привлечь к себе неблагосклонное внимание верховной власти, университетское начальство замяло скандал. Опасный вольнодумец был оставлен на замечании. Нужен был подходящий случай. И на следующий год, после продолжительной болезни Белинского, последовало его отчисление из университета "за малоуспешностью и по слабости здоровья".

Для Белинского начинается деятельность литератора-труженика, поденный журнальный заработок, корректурные работы, библиография, переводы с французского. Все это становится возможным благодаря личному знакомству в начале 1833 года с Н. И. Надеждиным, редактором журнала "Телескоп" и газеты (приложения к этому журналу) "Молва". Вскоре Белинский занимает ведущее положение в надеждинском журнале.

Примерно в это же время Белинский сближается с кружком Станкевича, группой единомышленников, увлекавшихся, в отличие от кружка Герцена и Огарева (эти кружки возникли одновременно), не столько общественно-политическими, сколько общефилософскими, эстетическими, религиозно-этическими проблемами. В этом кружке вырабатывались "общие воззрения на Россию, на жизнь, на литературу, на мир...". "Воззрения большей частью отрицательные", по определению К. Аксакова, одного из участников этого кружка. Такому направлению мысли способствовал, конечно, в большой степени Белинский.

Первое печатное его выступление как критика относится к 1831 году. Рецензия студента-словесника на безымянную брошюру о пушкинском "Борисе Годунове" состояла из нескольких десятков строк. Разбираемая брошюра и не заслуживала большего.

Знаменательно, что критическое поприще Белинского открывается пушкинской темой; показательна и позиция критика. "Борис Годунов" более шести лет пролежал под спудом, а власти предержащие, в лице венценосного цензора поэта, как бы внушали: молчи и жди! Разноречиво мнение литературной критики. Были такие, которые выступали против трагедии с непристойной бранью. Многие встретили ее сдержанно. Момент "неопределенности" в отношении к Пушкину ощущается и в первом выступлении Белинского. Но в целом его первая рецензия направлена в защиту поэта против автора брошюры и ряда аналогичных оценок других рецензентов, утверждавших, что талант Пушкина погас. Белинский с сочувствием отзывается о статье Надеждина в "Телескопе", ибо только в ней "Борис Годунов" был оценен по достоинству. А в следующем большом критическом выступлении, в "Литературных мечтаниях" (1834), обратившем общее внимание на неизвестного критика, сказано: "Я лучше хочу верить тому, что Пушкин мистифицирует "Библиотеку для чтения", чем тому, что его талант погас. Я верю, думаю, и мне отрадно верить и думать, что Пушкин подарит нас новыми созданиями, которые будут выше прежних!"

Названные в подзаголовке "Элегией в прозе" "Литературные мечтания" по характеру своему стали первым манифестом подлинно художественной русской литературы.

В статьях, появляющихся в "Молве" из номера в номер, содержалось еще нечетко сформулированное и пока не проясненное для себя, но решительное требование самых высоких критериев для утверждения подлинной литературы. Только настоящая, высокая в художественном отношении литература и может занять подобающее ей место в жизни общества, войти в определенное соотношение с общественной жизнью и жизнью народной. И хотя в "Литературных мечтаниях" чувствуются отголоски лекций и печатных суждений Надеждина, а также таких предшественников критика, как А. Бестужев и Н. Полевой, и несомненно выразились мнения, дебатировавшиеся в кружке Станкевича, самостоятельность позиции Белинского в понимании основных проблем времени очевидна; особенно примечательно его стремление организовать излагаемые взгляды в самобытную систему. Многие идеи, в частности, о подлинном искусстве, его народности, связи с обществом, возникли и высказывались по отдельности уже в декабристской критике, обсуждались они и в современной Белинскому периодике. Но суммировать их, привести в необходимую внутреннюю взаимосвязь, понять их сцепление между собой, исходя из сущности эстетической природы искусства и в этой связи поставить проблему соотношения искусства с действительностью, его места и значения в жизни общества предстояло Белинскому.

Суждение - у нас нет литературы - было порождено, конечно, общим духом времени и выражало его. Белинский сразу же поднялся на громадную высоту, когда, отрицая литературу существующую, вместе с том, на примере творчества Пушкина, утверждал возможность достижения русской литературой всемирных вершин художественности.

Надеждин еще до Белинского сказал: "У нас нет литературы", он же говорил о "настоящем Парнасе", об "истинной поэзии"; это были верные, но слишком общие суждения. В своих статьях о "юной" русской литературе Надеждин ратовал за гениальное творчество, но фактически прошел мимо творчества Пушкина. Белинский увидел художественные открытия первостепенного значения в творчестве Пушкина и Грибоедова. Утверждение: литература русская в живом и непреходящем значении пошла с автора "Бориса Годунова" и "Евгения Онегина" - выдержало проверку временем. Белинский увидел в Пушкине творца великих произведений.

Происходит пересмотр самого понимания слова литература. Литература - не свод, не совокупность всего написанного, а лишь то, что отмечено подлинной художественностью, то, что тяготеет к "зениту художественного совершенства". Литературное произведение должно быть, по Белинскому, не только произведением искусства, но и отражать жизнь народа, проникать в самые существенные стороны изображаемой действительности. И Пушкин для критика - такое совершенное выражение современного мира, представитель современного ему человечества.

Можно обнаружить у молодого критика промахи, но гораздо существеннее другое: пусть действительно еще с позиций, которые неоднократно и радикально будут пересматриваться, пусть непоследовательно, в чем-то в зависимости от общего уровня критической мысли, в чем-то наперекор существующим мнениям, но именно в этом первом программном выступлении заложены были основы последующей его деятельности, его фундаментальных положений: борьба за высокий художественный уровень искусства, утверждение правды жизни как первоосновы творчества и народности. Эти идеи, центральные для эстетики и критики зрелого Белинского, пройдя через все этапы его деятельности, в конце концов приведут к принципам реалистического искусства.

Пушкин заметил "Литературные мечтания". Высказанные критиком положения оказались созвучными тому, над чем раздумывал поэт, - суд над современным состоянием литературы, переоценка литературных ценностей XVIII века, вопрос о роли подлинной критики в литературном процессе и значении журналистики в решении стоящих перед литературой задач.

Конечно, во многом и в историческом и в социальном плане между Пушкиным и Белинским существовали глубокие различия. И отношение Белинского к поэту было далеко не однозначным. Не все в Пушкине было им "прочитано" (вспомним отрицательные отзывы об "Анджело", "Сказках", прозе). Однако критик всегда отстаивал огромное значение поэта для русской литературы.

В свою очередь, как вспоминает И. Панаев, в конце 30-х годов один Пушкин, пожалуй, сознавал, что "недоучившийся студент", автор "Литературных мечтаний", статей о Гоголе и Кольцове займет вскоре почетное место в истории русской литературы.

О мужании критика, быстром созревании его мысли и авторитетности его мнения свидетельствовали последующие статьи - "О русской повести и повестях г. Гоголя" и "Стихотворения Владимира Бенедиктова", написанные в 1835 году.

Если, как уже отмечалось, "Литературные мечтания" были своеобразным манифестом, провозгласившим наступление века русской классической литературы, то в статье "О русской повести и повестях г. Гоголя" содержались хотя и самые общие, по впервые в России сформулированные принципы реализма. Рассуждая о Шекспире, Сервантесе, Гете, Белинский писал: это - "поэзия реальная, поэзия жизни, поэзия действительности... Ее отличительный характер состоит в верности действительности; она не пересоздает жизнь, но воспроизводит, воссоздает ее... отражает в себе, под одною точкою зрения, разнообразные ее явления". "Чтобы докончить характеристику того, что я называю реальною поэзиею, - пишет далее Белинский, - прибавлю, что вечный герой, неизменный предмет ее вдохновений, есть человек, существо самостоятельное, свободно действующее, индивидуальное, символ мира, конечное его проявление, любопытная загадка для самого себя..." На решении данной загадки, считает критик, и должно быть сосредоточено внимание "реальной поэзии".

С позиции этих общетеоретических предпосылок им дана точная и глубокая характеристика повестей Гоголя: "Простота вымысла, народность, совершенная истина жизни, оригинальность..."

В дальнейшем принципы реализма были развиты и получили необходимое обоснование у зрелого Белинского, а позднее у Чернышевского и Добролюбова.

Пока же в статьях о повестях Гоголя обозначены два типа творчества - "поэзия идеальная" и "поэзия реальная", а правда жизни в искусстве поставлена в прямую связь с народностью искусства. На этом этапе развития мысли Белинского народность есть верное изображение жизни народа. И отсюда следует, что в этом качестве подлинное искусство противостоит и "светской" музе, поэтом которой Белинский склонен был считать Баратынского, и "неестественной" романтически-вычурной поэзии Бенедиктова. Белинский ищет обоснования начатой юношеской драмой линии "дикой вражды" к окружающей жизни. В "Литературных мечтаниях" и в других выступлениях в "Молве" и "Телескопе" сказываются абстрактно-романтические представления об идеале жизни, который казался критику абсолютным в своем значении и тем самым далеким от конкретных исторических условий.

Как известно, Фихте стремился сократить "разрыв" идеала и действительности, но у него, субъективного идеалиста, дуализм преодолевался за счет превращения жизни в призрак.

Белинский, в отличие от Фихте, стремился ориентировать подлинное искусство на правду, бесстрашно взирая на жизнь как она есть. Гоголь для него - "поэт жизни действительной". И как бы неопределенно в эстетическом и философском смысле это требование правды пока ни было, за ним стоял демократический протест критика. Гоголь обращен к жизни, не только к поэтическому в ней, но и к обыкновенному, низкому, и это расширяет диапазон литературы даже в сравнении с художественным миром Пушкина.

С позиций зарождающейся реалистической эстетики, требовавшей правдивого изображения жизни, истинности поэтического в искусстве, Белинский выступает против романтического и выспреннего стиля Марлинского и претенциозной поэзии Бенедиктова.

Неестественность положений, неправдоподобие событий и переживаний, напыщенность языка стояли на пути правдивого искусства. И на них было направлено острие критики. Для характеристики господствовавшей тогда ситуации достаточно сказать, что слава Бенедиктова затмевала имя Пушкина. У А. Вельтмана в повести "Приезжий из уезда, или Суматоха в столице" в одной из сцен запечатлена эта общая атмосфера: "явился поэт, перед которым ничто Пушкин". Не только Вельтман, но и Жуковский, Вяземский и Грановский относились благосклонно к любимцу публики. Жена Герцена, женщина умная и самостоятельная, не обходилась без бенедиктовских строчек в своих письмах.

Романтическая эстетика, исходя из антагонизма идеала и действительности, противопоставляла высокое в искусстве низкому. Вслед за Пушкиным критик ощутил истинность высокой простоты и заговорил о подлинной художественности как высоком призвании искусства.

Вернуться на предыдущую страницу