А. С. Курилов. Виссарион Белинский - часть 3

Вернуться на предыдущую страницу

С приходом Белинского "Отечественные записки" превращаются в самый передовой и самый популярный журнал в России тех лет. На его страницах полностью раскрывается критический и публицистический талант Белинского как выдающегося мыслителя своего времени и революционного демократа. В. И.

Ленин, говоря о трех этапах освободительного движения в России - дворянском, разночинском и пролетарском, "соответственно трем главным классам русского общества, налагавшим свою печать на движение", - особенно подчеркнул значение великого критика для второго этапа. "Предшественником полного вытеснения дворян разночинцами в нашем освободительном движении, - скажет он, - был еще при крепостном праве В. Г. Белинский" {Ленин В. И. Полн. собр.

соч., т. 25, с. 93-94.}.

Отмечая выдающуюся роль Белинского в русском освободительном движении,

В. И. Ленин называет его одним из предшественников марксистской партии в

России {См.: Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 6, с. 25.}. То же подчеркнет и

Г. В. Плеханов: "Белинский - предшественник русского марксизма" {Лит. наследие Г. В. Плеханова, сб. 6. М., 1938, с. 135.}, а сам марксизм в

России, скажет он, - "новая фаза того самого умственного движения, которому мы обязаны Белинским..." {Плеханов Г. В. Соч., т. 10. М.-Л., 1925, с. 63-64.}.

Характер этого умственного движения был раскрыт В. И. Лениным в книге "Детская болезнь "левизны" в коммунизме": "В течение около полувека, примерно с 40-х и до 90-х годов прошлого века, передовая мысль в России, под гнетом невиданного дикого и реакционного царизма, жадно искала правильной революционной теории, следя с удивительным усердием и тщательностью за всяким и каждым "последним словом" Европы и Америки в этой области.

Марксизм, как единственно правильную революционную теорию, Россия поистине выстрадала полувековой историей неслыханных мук и жертв, невиданного революционного героизма, невероятной энергии и беззаветности исканий, обучения, испытания на практике, разочарований, проверки, сопоставления опыта Европы" {Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 41, с. 7-8.}. Говоря это, В.

И. Ленин имел в виду и Белинского.

Именно Белинский, начиная со второй половины 30-х годов, жадно ищет революционную теорию, способную преобразовать русское общество. Он "с удивительным усердием и тщательностью" следит за каждым "последним словом" передовой европейской мысли, стараясь перевести это слово на язык русской действительности. Сначала он увлекается идеями Шеллинга, Фихте, Гегеля, пытаясь применить их к условиям жизни самодержавно-крепостнической России, и даже впадает в грех "примирения" с окружающей его русской действительностью.

Но затем решительно порывает с этим философским наваждением. "...Проснулся я, - скажет он, - и страшно вспомнить мне о моем сне... А это насильственное примирение с гнусною расейскою действительностию, этим китайским царством материальной животной жизни, чинолюбия, кресто(медале. - А. К.) любия, деньголюбия, взяточничества, безрелигиозности, разврата, отсутствия всяких духовных интересов, торжества бесстыдной и наглой глупости, посредственности, бездарности, - где все человеческое, сколько-нибудь умное, благородное, талантливое осуждено на угнетение, страдание, где цензура превратилась в военный устав о беглых рекрутах, где свобода мысли истреблена... где Пушкин жил в нищенстве и погиб жертвою подлости, а Гречи и

Булгарины заправляют всею литературою, помощию _доносов_, и живут припеваючи..." (11, 576-577).

Преодолению критиком "примиренческих" настроений и иллюзий много способствовало творчество М. Ю. Лермонтова, первый сборник стихотворений которого и роман "Герой нашего времени" увидели свет в 1840 г. Именно этот "дьявольский талант", этот "глубокий и могучий дух" (11, 508-509) показал

Белинскому, что в России право на жизнь и признание потомков имеет только набатное слово, "воспламеняющее бойца на битву", и искусство, зовущее к решительному изменению "гнусной действительности".

Во всю силу начинает звучать голос Белинского - революционного демократа, чтобы уже не смолкать до последних дней его жизни. "...Все общественные основания нашего времени, - пишет он в январе 1841 г., - требуют строжайшего пересмотра и коренной перестройки, что и будет рано или поздно. Пора освободиться личности человеческой, и без того несчастной, от гнусных оков неразумной действительности..." (12, 13). Не любоваться на эту действительность, "сложа руки, а действовать елико возможно, чтобы другие потом лучше могли жить, если нам никак нельзя было жить" (11, 581), призывает он.

Белинский мучительно ищет ту основу, во имя которой необходимо совершать коренную перестройку общества, и наконец находит ее. "...Я теперь в новой крайности, - признается он в письме к Боткину от 8 сентября 1841 г. - это идея _социализма_, которая стала для меня идеею идей, бытием бытия, вопросом вопросов, альфою и омегою веры и знания. Всё из нее, для нее и к ней. Она вопрос и решение вопроса" (12, 66).

Как революционный демократ, он видит только один путь перестройки общества - революцию. "Но смешно и думать, что это может сделаться само собою, временем, без насильственных переворотов, без крови", - говорит

Белинский (12, 71). И в этом отношении, замечает Г. В. Плеханов, "мысль

Белинского работала в том же самом направлении, в каком уже начала тогда работать _революционная мысль Запада_" {Плеханов Г. В. Соч., т. 10, с. 347.}. Здесь Плеханов имеет в виду, прежде всего, К. Маркса и Ф. Энгельса.

Буквально до своих последних дней Белинский не оставляет усилий в разработке такой философии, такой революционной теории, которая способна была указать человечеству верный путь к переустройству мира, и это он завещал всем последующим поколениям русских революционеров. Его философские искания служили как бы ориентиром для всех, кто становился на путь революционной борьбы с самодержавием. Оценивая Белинского как мыслителя, Плеханов имел полное право сказать: "Белинский был одной из высших "философских организаций", когда-либо выступавших у нас на литературное поприще" {Там же, с. 220.}.

Вернуться на предыдущую страницу