В. Г. Белинский. Рецензии 1838 г. - Турлуру (,) роман Поль де Кока.
 Вернуться на предыдущую страницу
Турлуру (,) роман Поль де Кока. Санкт-Петербург. 1838. В типографии И. Глазунова и К0. Четыре части: I - 201; II - 228; III - 234; IV - 233. (12).
Седина в бороду, а бес в ребро, или Каков жених? Роман сочинения Поль де Кока. Москва. 1838. В типографии Евреинова. 270. (12).
Повести Евгения Сю. Перевод с французского. 1. Приключения Нарциса Желена. 2. Корсер. 3. Парижанин-моряк. Москва. 1838. В университетской типографии. 116. (12).61
Кто не бранит Поль де Кока, кто не гнушается и его романами и его именем, как чем-то пошлым, простонародным, площадным? - Бедный Поль де Кок! Перевернем вопрос: кто не читает романов Поль де Кока и мало того - кто не читает их с удовольствием, даже часто назло самому себе?-- Чьи романы с такою скоростию переводятся и с такою скоростию расходятся, как не романы Поль де Кока?-- Счастливый Поль де Кок! Иного писателя все хвалят - и никто не читает; Поль де Кока все бранят - и все читают. Странное противоречие! Оно стоит того, чтобы подумать о нем! Всякий успех, а тем больше такой продолжительный и так постоянно поддерживающийся, заслуживает внимания и исследования. Нет явления без причины, и чем важнее явление, тем интереснее его причина. Приговоры толпы не так пусты и ничтожны, как это кажется с первого взгляда, и наоборот, суждения знатоков не всегда так важны и значительны, как кажутся с первого взгляда. Разве голос знатоков не утвердил имени гения за Херасковым, а толпа не отвергла этого российского Гомера и его дюжинных поэм, отказавшись их читать? Кто же был прав: толпа или знатоки? Потом, разве знатоки не отвергли "Руслана и Людмилу", встретив дикими воплями этот первый опыт великана-поэта; и разве не толпа приняла его с радостными кликами? Конечно, знатоки знатокам рознь, но и толпа имеет свое, и еще очень важное значение: не слушайте ее суждений - они часто дики и нелепы, но внимательно наблюдайте за ее вкусами и склонностями - они важны и достойны глубокого изучения.
У нас переведены почти все, если не все решительно, романы - Вальтера Скотта - знак, что они у нас нашли себе читателей, а наши переводчики и книгопродавцы нашли выгоду переводить и печатать их. Это важное обстоятельство, которое много говорит в пользу романиста и публики. Французские романисты неистовой школы пользуются у нас громадною славою, но много ли переведено на русский язык их романов?-- Почти ничего. "Сен-Марс", "Стелло" - но их автор не из неистовых, а только из чопорных.62 Сколько еще не переведено романов одного Сю, да и переведенные-то не имели особенного успеха. Повести переводились неутомимо, но для журналов, которые их и превозносили. Теперь спросите, сколько переведено романов Поль де Кока? - Все. И какой они имели успех? - самый лучший, так что Поль де Коку у нас посчастливилось наравне с Вальтером Скоттом. Смешно было бы сравнивать гениального шотландского художника с забавным парижским сказочником; но факт остается фактом, и на него надо взглянуть поближе, оставляя в стороне все заранее составленные теории, которые так часто походят на заранее принятые предубеждения.63
Поль де Кок, и во Франции и везде, имеет большой успех, которым, без сомнения, обязан какому-нибудь действительному достоинству, какой-нибудь действительной силе. Наши журналы о нем ничего не говорят, а если говорят, то с презрением и отвращением; французские журналы тоже или совсем не говорят о нем, или говорят, шутя и издеваясь. Может быть, те и другие правы; но знаете ли что? - для меня (собственно для меня) Поль де Кок один из замечательнейших корифеев современной французской литературы. Право! Я не равняю его с Беранже, потому что Беранже поэт, и поэт великий, а Поль де Кок не больше, как веселый рассказчик небылиц, которые очень походят на были. Далее: он для меня выше всех представителей и идеальной и неистовой школы.64 Право! Видите ли в чем дело. Идеальные и неистовые похожи на знаменитого ламанчского витязя: он вечно бил невпопад, принимая мельницы за великанов, а бараньи стада за армии; а они, думая изображать жизнь и людей, словом, действительность, изображают какой-то чудовищный призрак, созданный их болезненным и расстроенным воображением; думая осуждать и чернить прекрасный божий мир, чернят самих себя и, колотя по жизни, получают шишки на свой собственный лоб. Не таков добрый и скромный Поль де Кок: он не заносится слишком далеко. Его сфера очень определенна и ограниченна; зато он полный хозяин в ней и рад от всей души угощать вас чем бог послал. Его мир - это мир гризеток, солдат, поселян, среднего городского класса; его сцена - это бульвар, публичный сад, трактир, кофейная средней руки, иногда кабак, комната швеи, бедная квартира честного ремесленника. Он редко заглядывает в салоны, а если, иногда и заглядывает, то не для чего другого, как для показания к ним полного своего презрения. Он входит в них не спросясь и не снимая шляпы, как его честный, добрый и грубый Гаспар, и уж если он войдет в салон, то непременно накладет на паркете пыльных следов и запятнает блестящую мебель. Но это бы еще ничего, а хуже всего то, что в этих салонах, в которые он очень редко заглядывает, он непременно найдет то же самое, что и в бедных квартирах шестого и седьмого этажа, только под другою формою, разумеется, блестящею, и - ведь такой болтун! - тотчас же всё это и расскажет во всеуслышание.
Поль де Кок - это французский Теньер литературы.65 Он не поэт, не художник, но таланливый рассказчик, даровитый сказочник. Не обладая даром творчества, он обладает способностию вымысла и изобретения, умеет завязать и развязать историйку, и хотя написал их бездну, но ни в одной не повторил себя. Его лица - не типические образы, но они оригинальны и самобытны. Каждое из них имеет свою физиономию и говорит своим языком. Большею частию это всё народ простой, без претензий и у которого что на языке, то и на уме. Но между этими гризетками, торговками, солдатами, мужиками и всем мелким парижским народом, у него мелькают удачно схваченные с природы портреты петиметров, банкиров, богатых купцов и особенно шулеров, этих chevaliers d'industrie {проходимцев (франц.).-- Ред.}, которые нынче в скверном трактире покупают за несколько су свой обед, а завтра обедают в лучшей ресторации столицы, на счет какого-нибудь молодого купчика или барича, вырвавшегося на волю и мотающего батюшкино имение; нынче не знают, где ночевать, а завтра блестят своей любезностию, остроумием и знанием всего понемножку в каком-нибудь порядочном обществе.66 Жизнь всякого народа слагается из многих слоев и кажет себя со многих сторон. Поль де Кок то же для среднего класса, что Бальзак для высшего, с тою только разницею, что картины первого естественнее, вернее подлиннику. Он не гоняется за сильными страстями, не выдумывает героев, а списывает с того, что видит везде. Его романы проникнуты каким-то чувством добродушия, за которое нельзя не любить автора. Он на стороне добра и добрых, и потому развязка каждого его романа есть раздача каждому по делам его. Местами он обнаруживает истинное, неподдельное чувство; но веселость и добродушие составляют главный характер его романов. Кто всегда весел, тот счастлив, а кто счастлив - тот добрый человек. Конечно, доброта не ручается за глубокость души, но Поль де Кок не выдает себя ни за что особенное; и коли вы хотите его полюбить, то полюбите его таким, каков он есть. Чтобы кончить его характеристику, надо сказать, что он ученик, хотя и совершенно самостоятельный, Пиго-Лебрена; но у него нет этой ненависти против религии, нет этой страсти к кощунству, которые были болезнию людей XVIII века. Зато у него есть другой недостаток, занятый им у своего образца и доведенный им до последней крайности: Поль де Кок большой циник, и откровенность его в некоторых предметах доходит до отвратительной грубости. Бог не дал ему ни желания, ни таланта накидывать на некоторые стороны природы легкого покрывала стыдливости и приличия. Он с особенным удовольствием останавливается на грязных картинах и с особенною отчетливостию рисует и отделывает их. Конечно, всё, что ни рисует он, всё это с природы, но кописту надо крепко держаться приличия, потому что у него нет, как у поэта, этой творческой силы, которая преображает действительность, не изменяя и не искажая ее. А Поль де Кок, в этом случае, плебей, и часто ничем не лучше героев своих романов. Есть искусство соблюсти верность изображаемой действительности и, в то же время, не оскорбить эстетического чувства; можно обо многом давать знать, ничего не показывая: Поль де Коку неизвестно это искусство, и он не показывает большой охоты приобрести его. Что делать?-- У всякого народа есть свои хорошие и свои дурные стороны: Поль де Кок - француз, а французы никогда не славились опрятностию, в противоположность своим соседам - англичанам, голландцам и немцам. Притом же французская и преимущественно парижская жизнь представляет особенное богатство грязи и грязности, физической и нравственной, так что для верности картины поневоле надо рисовать и эту грязь. Мы уже сказали, что и тут есть своя манера и что эта манера неизвестна Поль де Коку. Поэтому горе беспечному отцу, который не вырвет из рук своего сына-мальчика романа Поль де Кока; горе неосторожной матери, которая даст его в руки дочери! Писатели неистовой школы все отвратительные картины свои набрасывают полутенью, так что они непонятны для неиспорченной юности; Поль де Кок рисует свои с такою отчетливостию и угощает ими с таким добродушием, что через это романы его делаются ядом для неопытной юности. Это зло еще может быть исправимо, если переводчики, уважая нравственное чувство, или выбрасывают, или переделывают подобные картины. Разумеется, и тогда романы Поль де Кока не могли бы составить приятного чтения для девушки и даже для молодого человека, но те, кому всё можно читать, те могли бы их читать, не боясь ни замарать своих рук, ни оскорбить своего эстетического чувства. Но многие ли думают о том, что они делают! Большая часть переводчиков именно этими-то красотами и думают выиграть...67
Мы не станем разбирать романов Поль де Кока, заглавия которых выставлены нами в начале этой статьи, потому что все <романы>68 Поль де Кока можно только читать, а не разбирать. Для нас довольно сказать, что в них все те же достоинства и те же недостатки, какими отличаются и все его романы. "Турлуру" есть образец бессмысленных переводов: видно, что переводчик не знает ни по-французски, ни по-русски и не верит, чтобы знание грамматики для чего-нибудь было нужно. Не угодно ли полюбоваться образчиками слога г. петербургского переводчика? - "Как я... сказал М. (?) Бельпеш, всякий подумает, потому, что я высок и имею по росту сложение... что я должен много есть... совсем нет! Я очень мало потребляю, например, люблю, чтоб всё было хорошее... Я даже слишком далеко распространил свою охоту... и у себя ничего не хочу, кроме блюд отборных..." Или: "Наблюдательный взор беспрестанно гуляет над ним и замечает малейшие поступки его". Или: "Вот я и вырезал гибель сердец, одним словом, сколько душе ее угодно и с пожарными пламенами". Но это не лучшее: есть целые страницы, в которых не доберешься смыслу. А правописание? - о, чудесное! Переводчик пишет: "Мариѣ", "о Мариѣ", "мадамѣ", "мадмуазелѣ", и тому подобное. Издание стоит перевода: серая оберточная бумага и бездна типографических ошибок составляют отличительное его качество.
Московский перевод тоже не из бойких переводов, но в сравнении с петербургским он просто превосходен; жаль только, что переводчик пишет "двѣрь", вместо "дверь", "смешать" и "говорять" вместо "смешатъ" и "говорятъ", "тѣрпеть", вместо "терпѣть" и т. п.; впрочем, может быть, это орфография типографии г. Смирнова. Издание довольно опрятно, а в сравнении с петербургским - просто великолепно.
Что касается до "Повестей Сю", это, собственно, не "Повести Евгения Сю", а "Три рассказа Евгения Сю"; но, видно, переводчик нашел свою выгоду дать своей тоненькой книжке во 116 страниц такое толстое заглавие, и мы не почитаем себя вправе входить в его экономические расчеты. Три рассказа эти обнаруживают в Евгении Сю талант рассказчика, и их, а особливо последний можно б было с удовольствием читать, если бы из-за них не высовывалось лицо рассказчика с страшными гримасами a lord Byron. {в духе лорда Байрона (франц.).-- Ред.} Перевод не совсем дурен.
Вернуться на предыдущую страницу
|
