В. Г. Белинский.
Парижская красавица... Роман К. Поль де Кока
 Вернуться на предыдущую страницу
Несмотря на ожесточенные вопли идеальных критиков и моральных людей, которые вслух громко бранят Поль де Кока, а про себя прилежно читают его, - добрый, милый и талантливый Поль де Кок не перестает писать, а переводчики не перестают взапуски переводить его на все языки Европы. И Поль де Кок вполне достоин этой чести. Он не берется за идеалы, которые ему не по силам; а в том, что не выходит из круга его созерцания и его способностей, он несравнен и превосходен. Знание людей и общества, добродушие, веселость, верность истине, местами душа и чувство, шаловливость легкой французской фантазии в подробностях и нравственное чувство в целом, уменье хорошо концепировать1 и ровно выдержать характеры, завязать и развязать просто, естественно и без натяжек узел возможного, взятого из современного общества, каково бы оно ни было, узел рассказа, - изложить его легко, увлекательно, живо, насмешить до слез, а иногда и тронуть, - вот неотъемлемые достоинства Поль де Кока и неотъемлемые права его на скромную и тихую славу. В "Парижской красавице" он остался верен себе, и этот роман читается скоро, легко. Характер героини и ее судьба возбуждают живое участие своим благородством и женским достоинством; прекрасно очерчен характер Елены де Бреван, кокетки, испорченной богатством и пансионским воспитанием; прочие лица морят со смеху своею оригинальностию. Особенно хорошо обрисованы соблазнительные парижские гризетки.
Мы не раз уже говорили, что Поль де Кока можно читать только по-французски2. Этому две причины: первая та, что Поль де Кок по преимуществу французский писатель; живость и оригинальность его рассказа неразрывно связана с духом разговорного французского языка; вторая та, что наши российские перелагатели нещадно уродуют Поль де Кока. Стирая с его рассказа колорит добродушия и грациозности, они заставляют русских читателей видеть в нем одни сальности и плоские, грубые картины цинизма. Переводчик "Парижской красавицы" не отстал в этом похвальном обыкновении от своих многочисленных товарищей по ремеслу и варварски опошлил, огрубил и обессмыслил "La jolie fille du Fauborg" {"Красавицу из предместья" (фр.). - Ред.}. С этим обстоятельством, относящимся ко вкусу, соединяется еще и грубое незнание отечественного языка. Вот несколько образчиков, показывающих, что переводчику не худо было бы поучиться русской грамматике: "Едва вступив в юношеский возраст, горести должны быть не тяжелые и, скользнув по сердцу, не проникать в его глубину" (ч. 1, стр. 22): горести вступают в юношеский возраст! очень хорошо! "Я лучше люблю замок и экипажи" (стр. 67): галлицизм! по-русски говорится: мне лучше нравятся. Таких выражений не оберешься в переводе "Парижской красавицы". Прибавьте к этому незнание орфографии, неуменье распоряжаться знаками препинания, бездну типографских ошибок и, наконец, варварскую манеру писать русскими буквами то мосье, то судырь; то Амандин и Маргарит, то Амандина и Маргарита; Фобур дю Темпль и т. п.
Вернуться на предыдущую страницу
|
