В. Г. Белинский. Гайдамаки. Поэма Т. Шевченка

Вернуться на предыдущую страницу

Читателям "Отечественных записок" известно мнение наше насчет произведений так называемой малороссийской литературы1. Не станем повторять его здесь и только скажем, что новый опыт спиваний г. Шевченка, привилегированного, кажется, малороссийского поэта, убеждает нас еще более, что подобного рода произведения издаются только для услаждения и назидания самих авторов: другой публики у них, кажется, нет. Если же эти господа кобзари думают своими поэмами принести пользу низшему классу своих соотчичей, то в этом очень ошибаются: их поэмы, несмотря на обилие самых вульгарных и площадных слов и выражений, лишены простоты вымысла и рассказа, наполнены вычурами и замашками, свойственными всем плохим пиитам, - часто нисколько не народны, хотя и подкрепляются ссылками на историю, песни и предания, - и, следовательно, по всем этим причинам - они непонятны простому народу и не имеют в себе ничего с ним симпатизирующего2. Для такой цели было бы лучше, отбросив всякое притязание на титло поэта, рассказывать народу простым, понятным ему языком о разных полезных предметах гражданского и семейного быта, как это прекрасно начал (и жаль, что не продолжал) г. Основьяненко в брошюре своей "Лысты до любезных землякив"3. А то, пожалуй, какой-нибудь волостной мудрец-писарь (только не Шельменко)4, прочтя ваши "сочинения", ответит вам вашими же словами:

Теплый кожух, тилько шкода,

Не на мене шитый,

А розумне ваше слово

Брехнёю подбыте. ("Гайдамаки", стр. 11).

Что касается до самой поэмы г-на Шевченко - "Гайдамаки", здесь есть все, что подобает каждой малороссийской поэме: здесь ляхи, жиды, казаки; здесь хорошо ругаются, пьют, бьют, жгут, режут; ну, разумеется, в антрактах кобзарь (ибо без кобзаря какая уж малороссийская поэма!) поет свои вдохновенные песни, без особенного смысла, а дивчина плачет, а буря гомонит... Вот образчики;

Одчиняй, проклятый жиде!

Бо будыш битый, одчиняй!

Ламайте двери поки выйде,

Викна посыпались, "стрывай!

Отрывайте зараз", - "нагаями

Свыняче ухо, жартувать

Чи що ты хочиш!?" "Я! з панами?

Крый боже зараз! Дайте встать Ясновельможни" (нышком "свыни"). "Пани полковнику ламай",

Упалы двери... а нагай

Малюе вздовж жидивску спыну, "Здоров свыне, здоров жиде,

Здоров чортив сыну".

Та нагаем, та натаем

А жид зогнув спыну "Не жартуйте мости пане.

Добри вечыр, в хату!"

Ще раз шельму, ще раз годи! "Выбачай проклятый,

Добри вечыр, а де дочка?" "Умерла, Панове", "Лжешь, Иудо, нагаями!"

Посыпалысь знову... и т. д.

Не правда ли, какая меткая кисть в описательной природе? Этой картине посвящена целая глава: "Конфедераты". - А вот нечто в роде чувствительно нежном. Страстный любовник, Яремо, пришел на свидание к своей возлюбленной; но ее еще нет. Яремо, по сему случаю, поет элегию на целой странице и уже собирается умирать, как вдруг - шелест:

Попид гаем мов ласочка

Крадыця Оксана.

Забув, побит, обпялыся, "Серце..." тай зомлилы

Довго, довго, тилько "серце"

Тай знову нимилы. Яремо говорит: "Годи пташко".

Оксана: "Ще трошички,

Ще... Ще... сызокрилый,

Выймы душу... ще раз... ще раз...

Ох, як я втомилась". (Стр. 38).

Опять картина, и какая живая! Вот уж подлинно, говоря поэтическим языком самого господина сочинителя: ушкварил!

Издание наполнено всевозможными ошибками противу знаков препинания, как это отчасти видно из приведенных примеров, где, для соблюдения смысла, мы принуждены были поставить в некоторых местах свои знаки.

Вернуться на предыдущую страницу