В. Г. Белинский. Собрание сочинений Михаила Васильевича Ломоносова

Вернуться на предыдущую страницу

Общее мнение о Ломоносове, как поэте, ученом и писателе вообще, уже начинает устанавливаться. Оно не отнимает у него искр поэзии, но не оставляет за ним и имени поэта; оно удивляется ему, как ученому, и еще больше, как в высшей степени интересной и поэтической личности, как великому человеку. В самом деле, в трудах и жизни Ломоносова гораздо больше поэзии, чем в его вдохновениях, принявших на себя форму тяжелых стихов. Обо всем этом "Отечественные записки" не замедлят поговорить с своими читателями в особой статье: есть предметы, о которых должно говорить все, а не что-нибудь и как-нибудь, - к таким предметам принадлежит и Ломоносов 1. Но пока можно (да и должно) сказать что-нибудь об этом академическом издании сочинений Ломоносова.

Творения Ломоносова имеют больше историческое, чем какое-нибудь другое достоинство: вот точка зрения, сообразно с которою должно издавать их. Ломоносов не нужен публике; она не читает не только его, но даже и Державина, который в тысячу раз больше его имеет прав на титло поэта; Ломоносов нужен ученым и вообще людям, изучающим историю русской литературы, нужен и школам. Вследствие этого вот, по нашему мнению, необходимые условия издания его сочинений: во-первых, они должны быть непременно все, без выбора и исключений, и расположены хотя и по родам (то есть стихотворения особо; сочинения, касающиеся до теории словесности, - особо; ученые сочинения по части физики, химии, навигации - особо; похвальные слова и опыт истории России - особо), но в том порядке, в каком они вышли друг за другом из-под пера автора; во-вторых, чем они лучше изданы будут, тем лучше; но опрятность и даже изящество издания отнюдь не должно препятствовать его дешевизне, ибо эта книга не для удовольствия, а для пользы, и не для богатых людей, а для занимающихся серьезно отечественною литературою. При дешевизне не должно быть упущено из вида и удобство: издание должно быть сжатое (компактное), в две колонны, не мелким, но убористым и четким шрифтом, и все оно должно состоять в одной книге. Известие о жизни автора и критическая оценка его ученой и литературной деятельности, равно как и разные необходимые примечания, объясняющие текст, не могут быть излишними при таком издании. Портрет и факсимиле Ломоносова, виньеты и другие украшения составят роскошь издания и увеличат его достоинство, если не возвысят материальной цены книги. Разумеется, подобное издание было бы тем драгоценнее, что может быть сделано только академиею, владеющею большими материальными средствами и имеющею в виду не прибыль, но пользу литературы и просвещения, - а не каким-нибудь книгопродавцем, который рисковал бы потерпеть от него убыток. Вообще, при издании Ломоносова не должно забывать, что он ни в чем уже не может быть образцом для нашего времени и что его значение хотя и велико, но чисто историческое - не больше и не меньше.

Ныне вышедшее издание сочинений Ломоносова сделано Российскою академиею по особенному плану. Во-первых, оно в трех книжках, in quarto {в четвертую долю листа (лат.). - Ред.}, тонких, широких и длинных, совершенно квадратных. Потом оно состоит только из стихотворных трудов Ломоносова, похвальных слов, "Риторики" и "Слова о пользе химии". Вместо биографического очерка или критического взгляда на творения Ломоносова, оно снабжено следующим предисловием:

Жизнь Ломоносова описана во многих и различных книгах и повременных изданиях; его таланты и сочинения оценены и глубокими знатоками словесности и просвещенною публикою. Он был муж высокого ума и обширных сведений и содействовал много к водворению наук в нашем отечестве и к образованию, утверждению и усовершенствованию языка российского (русского?). Все в том согласны. Посему излишне было бы говорить здесь как о самом Ломоносове, так и о его творениях. Императорская Российская академия, издавая снова, в сих трех томах, все стихотворения, избранные речи и риторику Ломоносова, желает и надеется доставить и юношеству и всем любителям российской (русской?) словесности образцы и правила поэзии и витийства и тем способствовать к распространению истинного вкуса и просвещения2. Да исполнятся ее желания и надежды!

Отдавая должную справедливость этим благонамеренным желаниям и надеждам, мы осмелились бы спросить: ужели, после стихов и прозы Карамзина, Жуковского, Батюшкова и Пушкина, - похвальные слова Ломоносова, с их тяжелым латинским складом, могут служить образцами прозы и к распространению истинного вкуса и просвещения, а вот эти стихи - образцами поэзии:

Надпись на иллюминацию и пр.

Лучи от твоего, монархиня, венца

В четыре разлились вселенный конца,

Европа, Африка, Америка, Азия

Чудятся ясности, от коея Россия

Сияет чрез концы земны просвещена 3, и пр.

Или

К И... И... Ш...

Спасибо за грибы, челом за ананас,

За вина сладкие; я рад, что не был квас.

Российско кушанье сразилось с перуанским;

А если бы и квас влился в кишки с шампанским,

То сделался бы в них такой же разговор,

Какой меж стряпчими в суде бывает спор. Я думал уж и так, что в брюхо {*}... забился,

И выпустить хотя, я чуть не надсадился4. {* Здесь упомянул сочинитель имя славного ябедника, который жил в его время. Прим. Российск. академии.}

Повторяем: неужели такие стихи могут служить в наше время образцами и способствовать к распространению истинного вкуса и просвещения?..

Сочинения Ломоносова, изданные Российского академиею, напечатаны на хорошей белой бумаге, крупным шрифтом, украшены портретом знаменитого автора и виньетою, представляющею апофеоз Ломоносова в затейливом вкусе прошлого века5.

Вернуться на предыдущую страницу