Вернуться на предыдущую страницу Вернуться на предыдущую страницу
Репертуар русского театра,
издаваемый И. Песоцким. Шестая книжка. Месяц июнь. 1840
РЕПЕРТУАР РУССКОГО ТЕАТРА,
издаваемый И. Песоцким. Седьмая книжка. Месяц июль. 1840
ПАНТЕОН РУССКОГО И ВСЕХ ЕВРОПЕЙСКИХ ТЕАТРОВ.
Часть II. No 5. Май. 1840
ПАНТЕОН РУССКОГО И ВСЕХ ЕВРОПЕЙСКИХ ТЕАТРОВ.
Часть II. No 6. Июнь. 1840
"Пантеон" запоздал и зато вдруг выходит двумя книжками. Как не простить за замедление, если он так хорошо вознаграждает за него публику, особенно когда в его двух книжках много хорошего, интересного? Впрочем, теперь какое-то замедлительное поветрие почти на все периодические издания. "Галатея" отстала несколькими десятками книжек, что, разумеется, для публики нисколько не досадно, потому что публике ничего не известно о существовании "Галатеи". "Сын отечества" отстал шестью книжками за нынешний год да одним нумером за прошлый. Сама "Библиотека для чтения", всегда бывшая образцом точности и аккуратности в выходе книжек, сама "Библиотека для чтения" постоянно отстает двумя книжками, и теперь, вместо того чтобы первого июля явиться с седьмою книжкою, как "Отечественные записки" 15 июля, она явилась только с пятою. К не отстающим принадлежат теперь только "Отечественные записки", "Современник" и "Репертуар"; но "Современник" находится вне всякой возможности отставать, потому что выходит только четырьмя книжками в год, а "Репертуар", хотя выходит и ежемесячно, но возможно ли и ему отставать, когда два или иногда три листа его книжки наполняются готовым материалом - игранными водевилями домашнего печения или уже бывшими в печати, как, например, переделкою г. Полевого Шекспирова "Гамлета"?.. Несмотря на последнее свое замедление, "Пантеон" все-таки принадлежит к числу самых аккуратных изданий по выходу книжек. Хотя книжки его и втрое больше книжек "Репертуара", однако он успел уже совершенно расквитаться с своими подписчиками за первое полугодие, и так как теперь еще только половина июля, а "Пантеон" выходит не в определенное число месяца, то, вероятно, и седьмою книжкою вовремя расквитается с публикою. Взглянем на содержание двух последних его книжек.
Пятая книжка содержит в себе давно уже известную публике, но еще нигде не напечатанную пьесу знаменитого нашего драматурга, кн. Шаховского - "Фин, волшебная трилогия, в трех частях, с прологом и интермедиею, заимствованная из поэмы Пушкина "Руслан и Людмила"1. За нею следует повесть, или, вернее сказать, рассказ, г. Перепельского2 (псевдоним) "Макар Осипович Случайный". Рассказ этот не лишен занимательности; жаль только, что автор любит пускаться в отступления, рассуждения и мечтания, которые все очень скучны, и вдается в растянутость. За повестью следуют стихотворения, за стихотворениями - очень интересная статья, или, лучше сказать, первая статья большого сочинения кн. Шаховского "История театра". Все сочинение будет состоять из целого ряда отдельных статей, которые все поместятся в "Пантеоне". Первая статья заключает в себе "Театр древних греков" и во многих отношениях весьма интересна. Также целый ряд статей обещает и статья самого редактора, г. Кони: "Характеристические черты из жизни знаменитых художников". На сей раз очередь досталась Гайдну. Начало статьи украшено превосходным политипажем. Разные мелкие статьи и статейки заключают 5 No "Пантеона". К нему приложены ноты на романс г. Вельтмана "Луч надежды", музыка Беллини, и "Русская песня", слова и мелодия барона Дельвига, аранжирована для фортепьяно И. Рупини. Тут же безденежно раздается анекдотическая шутка-водевиль г. Кони "Не влюбляйся без памяти, не женись без расчета".
Шестая книжка "Пантеона" начинается водевилем г. Кони "Деловой человек, или Дело в шляпе". Это замечательная пьеска в репертуаре современного русского театра. Она украшена хорошенькою картинкою. "Благородные люди", комедия в двух действиях г. Меньшикова, радует нас вдвойне: и тем, что мы прочли прекрасное, оригинальное произведение легкой драматической литературы, и тем, что мы из него узнали о появлении на литературное поприще нового и прекрасного дарования. Содержание комедии взято из русской, или, лучше сказать, из петербургской, современной жизни; действующие лица в ней - живые люди; характеры очеркнуты игриво и естественно, язык действующих лиц - сама натура; все свежо, оригинально, похоже на действительность; резонерства - ни тени. Несмотря на все эти достоинства, пьеса все-таки не комедия, а разве картина современных нравов известного класса общества, в драматической форме. Автор слишком хлопочет о естественности и забывает о художественности. Поэтому в его комедии нет целого образного, замкнутого в себе. В истинной комедии каждое слово каждого лица должно относиться к действию и в то же время знакомить читателя или зрителя с характером лица. Напротив, почти вся комедия г. Меньшикова состоит в обрисовке характеров, независимо от действия. Так, например, сцена чтения стихов Батюшкова очень смешна, но ее легко можно и выкинуть и заменить другою, без всякого ущерба для достоинства пьесы. Но этот недостаток, очевидно, относится не к таланту, а к неопытности автора, и мы уверены, что он скоро подарит публику таким произведением, какого мы почитаем себя вправе ожидать от его прекрасного дарования. Но по тому-то самому мы и хотим быть строги к таланту г. Меньшикова. Право на снисхождение и позорную пощаду, по нашему мнению, имеет только золотая посредственность, а не истинный талант.
За прекрасною пьесою г. Меньшикова следует "Атаман Косолап", историческая повесть...3. Боже мой! Что это такое? Тут и Борис Годунов, и Лжедимитрий, и Битяговский, и бояре, и разбойники, и русские барды с балалайками, вместо арф, и с брадами, вместо бород; но больше всего этого тут риторики... И все исторические лица этой растянутой повести говорят языком расиновских трагедий; атаман разбойников, гнусный Волохов, в то же время и романтический плакса... Нет, не хотим и верить, чтобы это была повесть, а не шутка вроде пародии на новости, порожденные повестями Марлинского!
"Представление Дона Жуана", фантазия Гофмана, - наш старый знакомец: она была переведена в 4 No "Московского наблюдателя" 1838 года, под тем названием, которое ей дано самим автором: "Дон Жуан, происшествие, случившееся с путешествующим энтузиастом". Но это произведение Гофмана так велико, а "Наблюдатель" так мало известен публике, что за вторичный перевод его нам остается только благодарить "Пантеон". Но переводить Гофмана великое дело, а особенно переводить его "Дона Жуана", который по своему содержанию есть критика на Моцартова "Дона Жуана", а по форме - сам великое художественное произведение. Переводить подобные произведения - то же, что держать в руках бабочку: того и гляди, что сотрешь или сдуешь радужную пыль с ее роскошных крылышек. Перевод в "Пантеоне" хорош, но радужная поэтическая пыль сдута. Жалеем, что время и место не позволяют нам сделать выписки из того и другого перевода, для подтверждения нашей мысли.
Биография Лаврова, певца московского театра, недавно похищенного преждевременною смертию; известие о смерти Паганини и ответ "Северной пчеле" заключают шестую книжку, а с нею и вторую часть "Пантеона".
К шестой книжке приложены: 1) Вальс Пантеона (Panteon Walzer), соч. г-жи Терезы Гедике; 2) романс из комедии "Деловой человек", музыка г. Лядова, и 3) политипажный портрет Гофмана.