Вернуться на предыдущую страницу Вернуться на предыдущую страницу
Александринский теат.Чудные приключения и удивительное морское путешествие Пьетро Дандини.
Волшебный водевиль в трех действиях, переделанный с французского Д. Т. Ленским; музыка набрана из лучших авторов г. Петренко
Хочу быть актрисой! или Двое за шестерых.
Шутка-водевиль в одном действии, соч. П. С. Федорова
Деловой человек, или Дело в шляпе.
Комедия в одном действии, с куплетами, соч. Ф. А. Кони; музыка набрана и некоторые нумера написаны вновь воспитанником Лядовым; новая увертюра его же сочинения (спектакль мая 16)
"Чудные приключения и удивительное морское путешествие Пьетро Дандини" г. Ленского - фарс, не принадлежащий ни к литературе, ни к сценическому искусству. Это скорее балет, где не танцуют, а говорят и поют, и если этот балет разыгрывается живо, быстро, непринужденно, он может доставить публике полчаса удовольствия, в качестве забавной шутки. Г-н Мартынов выполнил роль Пьетро Дандини именно так, как должно ее выполнить: живо, весело, простодушно и естественно в высшей степени. Но больше нечего сказать о его игре, потому что, по сущности самой роли, ему нечего было творить или делать что-нибудь необыкновенное в артистическом отношении. После Мартынова заслуживает некоторое внимание г-жа Федорова, по той отчетливости, с какою она старалась (и довольно успешно) выполнять свою роль. Вот все, что можно сказать и о пьесе и о ее выполнении.
"Хочу быть актрисой! или Двое за шестерых" - очень недурной для сцены водевиль г. Федорова. Главное достоинство его состоит в том, что его содержание взято из русской жизни - условие, при соблюдении которого мы согласны и на водевиль смотреть как на что-то заслуживающее внимания, если в нем видно хоть сколько-нибудь таланта. Главный недостаток водевиля г. Федорова состоит в слабом развитии характеров, и вообще он своим успехом явно обязан был прекрасной игре артистов. Впрочем г. Федоров заслуживает благодарность уже и за то, что дал средства артистам показать во всем блеске свои таланты, чего не всякий водевиль дает. Артистов было двое: г. Самойлов и г-жа Самойлова 2-я. Каждый из них играл по три роли. Дело в том, что жена провинциального актера предполагает в себе большое сценическое дарование и хочет во что бы то ни стало поступить на сцену, а муж сомневается, чтобы у ней был талант, и старается не допустить ее выполнить свое намерение. Чтобы доказать ему, что у ней есть талант, она начинает его интриговать, явившись к нему кухаркою, будто бы нанятою его женою. Сначала он обманулся ее искусною мистификациею; но потом догадался и, не показывая этого, решился и с нею сделать то же и тотчас явился к ней богатым греком, их дядею. Потом она явилась к нему уездною барынею и так искусно сыграла эту очень неудачно обрисованную автором роль, что муж ее и не догадался, что это его жена. Наконец он является к ней режиссером театра, и она читает ему роль, из пьесы, как бы для испытания своей способности к сценическому искусству. Явившись к ней греком, он совершенно обманул ее, но в режиссере она наконец узнала своего мужа и, чтобы взбесить его, стала с излишней аккуратностию выполнять требования роли касательно поцелуев. Дело объяснилось - он признал в ней талант, и когда она похвалилась, что совершенно обманула его в роли уездной барыни и не допустила обмануть себя в роли режиссера, - он сказал ей, что она не успела обмануть его в роли кухарки и допустила его обмануть себя в роли дяди-грека, а в заключение объявляет ей, что дядя их умер, отказавши им все свое имение, и что они оба едут в Петербург и поступают на сцену тамошнего театра. Г-жа Самойлова с каждым разом все более и более обнаруживает, что она обладает истинным, прекрасным талантом, от которого петербургская сцена и публика должны слишком многого ожидать. Мы не скажем, чтобы ее игра была последнею степенью совершенства, в ней видна еще ученица, но ученица с большим талантом и в игре которой столько же жизни, натуры, грации, сколько и умения возвести свою роль до идеала, придать ей особенный типический характер и в каждой роли быть новою, оригинальною и ни в чем не похожею на себя, кроме таланта. То же самое должны мы сказать и о г. Самойлове, с тою только разницею, что в его игре видно больше твердости и отчетливости. Как хорош был этот молодой сухощавый человек в роли старого толстого грека! Его нельзя было узнать! Как характеристически говорил он ломаным русским языком; как верно выразил он ростовщика, скрягу, который, кроме денег, ничего не понимает в мире! Но в роли режиссера он был еще лучше: нельзя создать роли более типической и характерной. Это режиссер чисто русский: он провел всю жизнь свою за кулисами провинциального театра. И как хорош он был и в настоящей своей роли - роли талантливого актера провинциального театра, с какою душою пропел он куплет о неприятностях и тяжести своего звания! При сем мы должны вспомнить, что и г-жа Самойлова, в роли кухарки, прекрасно пропела что-то вроде русской песни, очень недурно составленной, и что ее, так же как и г. Самойлова, заставили повторить куплет. Вообще водевиль шел прекрасно, и игра этих двух артистов доставила публике удовольствие, каким она очень редко пользуется, возбудила громкие и единодушные рукоплескания и несколько вызовов.
"Деловой человек, или Дело в шляпе" г. Кони есть собственно водевиль, а не комедия, потому что в комедии не поются куплеты; но как этот водевиль основан не на сцеплении внешних случайностей, а на развитии главного лица, очень удачно сделанном, то он и приближается к комедии. Делового человека, Пантелея Ивановича Жучка, играл Мартынов, и его игра была возможным совершенством. Ни одной черты, ни одного движения, которое не было бы в высшей степени верным, истинным, характерическим, художественным. Мы уже сказали, что и у самого автора очень удачно развит характер этого лица; но что сделал из него г. Мартынов - это выше всякого выражения! Невозможно глубже проникнуть в характер и теснее срастись с формами и манерами солидного чиновника, с крестом на шее, проседью в волосах и прекрасною молодою женщиною в законном браке! Этою ролью Мартынов доказал, что хорошо развил в себе свой комический элемент своего превосходного таланта: надо желать, чтобы теперь он обратил все свое внимание на развитие в себе патетического элемента. Есть роли, в которых мало смешить, а должно вместе и трогать. Этим искусством в высшей степени обладает Щепкин и может служить высоким образцом для всякого молодого таланта. Чтобы читатели поняли, что мы хотим сказать, и согласились с нами, довольно напомнить о роли матроса, в которой Щепкин так велик. От души желаем того же и со стороны г. Мартынова, за развитием таланта которого мы следим с такою внимательностию и такою любовию.
Роль жены делового человека очень проста и очень естественна, и г-жа Самойлова прекрасно выполнила ее. Только третье лицо, Сила Саввич Горский, не слишком нравится нам. Едва ли оно не вставлено для связи пьески и потому само по себе бесцветно и мертво. Может быть, причиною этому и неудовлетворительная игра г. Куликова в этой роли; но чтобы сказать утвердительно, что артист портил роль, а не автор лишил артиста этою ролью возможности порядочно сыграть ее, - надо прочесть пьеску. А это тем интереснее, что содержание пьески, во-первых, взято из русской жизни, а во-вторых, очень просто и чуждо всяких водевильных эффектов. Можно догадываться, что в Горском автор хотел изобразить художника в душе и потому заставил его стреляться из того, что при нем назвали взяточником его друга, который, впрочем, и сам нисколько не оскорбляется подобным названием; сделал из него нежного сына, который всем жертвует для счастия и спокойствия старухи матери. Все это прекрасно... но для создания такого характера нужно иметь слишком много таланта, и таланта творческого: иначе все в нем будет ложно, мертво, безлично...