Вернуться на предыдущую страницу Вернуться на предыдущую страницу
"Московский наблюдатель" не может отдавать подробных отчетов о всех представлениях, которые даются на Петровском театре: он представляет эту обязанность "Галатее"1, которая, являясь еженедельно, разносит на своих легких крылышках всевозможные и самые свежие новости. Два-три дни назад вы были в театре, а на третий, на четвертый читаете отчет о пьесе, которую видели, поверяете чужое суждение с своим собственным, - согласитесь, что это очень приятно! Но что за удовольствие читать отчет об игре актера, которой все впечатления давно уже изгладились из вашей памяти, или читать суждения о каком-нибудь водевиле, который давался назад тому месяц или два и в это время успел уже уснуть с тем, чтоб больше не просыпаться?.. План "Наблюдателя" делает невозможными подробные и постоянные отчеты о театре; но он будет представлять публике свои суждения о самых значительных пьесах и спектаклях. На первый раз упомянем о том, что удалось нам видеть и что, по нашему мнению, имеет какую-либо значительность.
Г-н Ленский дал в свой бенефис, бывший 2 декабря прошлого года, "Свадьбу Фигаро"2. Кому не известно, хотя по слухам, это знаменитое произведение XVIII века? Восемьдесят представлений сряду выдержало оно в Париже. Бомарше, его автор, приобрел себе исступленных почитателей, поклонников и нажил себе непримиримых врагов. Какой успех! Какая слава! Но вечны только художественные произведения, только они никогда не стареются; сделанные же вещи могут иметь только современный успех и никуда не годятся, когда проходит их время. Знаменитая "Женитьба Фигаро" есть произведение человека необыкновенного, даровитого - это доказывается ее чудовищным успехом в свое время; но, тем не менее, она сделанная, а не созданная вещь, произведение литературы, а не искусства, воображения, а не фантазии. Главный интерес этой пьесы политический: она была злою сатирою на аристократию XVIII века. Во всяком случае, успех ее был заслуженный, потому что незаслуженных успехов не бывает. Но теперь - что такое теперь эта пьеса? - По крайней мере, мы не видим в ней ничего, кроме длинной, утомительной и скучной пьесы, с обыкновенными комическими пружинами прошлого века, с натянутыми остротами и натянутыми положениями. Укажем только на монолог, в котором Фигаро, в 5 акте, рассказывает (в продолжение около получаса) свою историю, и потом на плоско смешную сцену вытаскиванья из беседки почти всех лиц комедии, в пятом же акте. И "Женитьба Фигаро" препорядочно утомила московскую публику. Из действующих лиц пьесы, которых всех числом 17, хорошо играли только двое - г-жа Репина и Щепкин, - и то не по достоинству своих ролей, а по решительному неумению сыграть что-нибудь посредственно. Щепкин играл садовника, роль маленькую и незначительную; но г-жа Репина играла Сусанну3, вторую роль в пьесе, - и признаемся, если бы все и всегда так играли, то не было бы больше плохих пьес, но все пьесы, даже дурные, были бы превосходны. Что касается до Фигаро - его играл сам бенефициант, и играл довольно отчетливо - по крайней мере видно было, что он готовился к роли, изучал ее; но Фигаро мы не видали. Эту роль может сыграть хорошо только французский актер, а у русского всегда будет недостаток в фосфорической живости и наивном бесстыдстве и наглости характера.
Балет "Дева Дуная"4 в продолжение каких-нибудь шести недель выдержал четырнадцать представлений. Разумеется, главная причина успеха здесь декорации, которые в самом деле прекрасны, особенно замок над рекою, отражающийся в воде. Прелесть! Впрочем, и самый балет не без занимательности, исключая некоторых танцев, бесконечно и бесполезно растягивающих его. Г-н Герино показал нам, что и мужчина может иметь самобытное значение в танцах. Он столь же превосходный актер, как и танцовщик; жесты его выразительны, танцы грациозны, лицо - говорит. Мимикою и движениями он разыгрывает перед вами многосложную драму. Да, в этом случае танцовальное искусство есть искусство. Впрочем, это искусство в зародыше, первая точка отправления искусства - оно так же относится к драме, как хороводное пение поселян к опере. Балет, как соединение танцев с мимикою, - это, наконец, пластика, движущаяся, покинувшая свой пьедестал, свою спокойную неподвижность. Не менее г. Герино восхищала публику и г-жа Санковская. В самом деле, в ее танцах столько души и грации, что восхищению зрителя нет пределов. Мы никогда не забудем этой грациозности, с какою Дева Дуная старается показаться неловкою и неуклюжею перед бароном Вильбальдом - это очарование!.. Г-жа Воронина-Иванова, по обыкновению, роскошествовала на сцене жизнию и страстию.
Несмотря на это, мы только раз видели "Деву Дуная". Впрочем, это, во-первых, оттого, что балет довольно растянут; во-вторых, потому, что наглядное, зрительное удовольствие скоро наскучает, а г. Герино и г-жи Санковская и Воронина-Иванова не одни составляют весь балет...
Декабря 28 мы видели "Коварство и любовь". В роли Луизы дебютировала г-жа Вышеславцева5; дебют был неудачен, почему мы и не намерены о нем распространяться и поговорим лучше о другом. Фердинанда, по обыкновению, играл Мочалов. Помним мы, как в последний приезд свой вышел в этой роли г. Каратыгин, в красном мундире, который так изящно, так пластически обрисовывал его стан, словом, в костюме, части которого совершенно соответствовали одна другой и который так гармонировал с ролью. Рукоплескания долго не дали ему выговорить слова. Заслуженные рукоплескания! В искусстве изящная форма - великое дело, особенно там, где вдохновение не прорывается бурными волнами... Г-н Каратыгин заговорил... в его словах, в его дикции мы не слышали трепетного одушевления, но, несмотря на то, чувствовали себя под влиянием какого-то обаяния... Отчего это так? - Оттого, что слово "искусство", даже и в этимологическом смысле, имеет великое значение. У вас нет одушевления - так и не горячитесь, а старайтесь сказать просто, ясно, точно, так чтобы мысль автора не была нисколько потемнела или скрадена, а выказалась бы вся. В таком случае сценическое очарование заменило бы недостаток одушевления со стороны актера.-- Странное дело! - мы хотели говорить о Мочалове, а заговорили о г. Каратыгине...
Впрочем, это не прихоть наша, и сам Мочалов навел нас на благодарное воспоминание о г. Каратыгине. Во-первых, Мочалов вышел в мундире гарнизонного батальонного командира, в мундире расстегнутом и который, сверх того, сидел на нем мешок-мешком. Потом игра, боже мой, какая игра!.. Конечно, было места два, да ведь эти два места продолжались две минуты, а мы высидели в театре с лишком три часа... Прибавим к этому, что драма на нашем театре сделалась каким-то mauvais genre и mauvais ton {дурным жанром и дурным тоном (франц.).}: она дается для райка, точно так же, как балет и водевиль дается решительно для всей публики... Жаль! - Наша публика очень любит драму, и мы не можем довольно надивиться тому, что еще театр не бывает совсем пуст, когда дают драму... Положим, что Мочалов и превосходно выполнит свою роль - да ведь одно лицо не составляет драмы, а прочих нет никакой возможности видеть и слышать. Впрочем, из числа этих прочих должно выключить гг. Усачева и Потанчикова, из которых первый прекрасен в роли Вурма, а второй в роли Миллера...
Теперь нам следовало бы говорить о бенефисе Мочалова, бывшем генваря 4-го, но, к сожалению, нам не удалось его видеть. К удивлению всех, Мочалов выбрал на свой бенефис пьесу великого мастера, но уже игранную на нашей сцене и беспримерно дурно переведенную6. Это делает большую честь художнической добросовестности Мочалова: выбери он какую-нибудь французскую пошлость, только новую, - и его карман остался бы в выигрыше насчет искусства. Повторяем, мы не были на этом бенефисе, но судя по единодушным отзывам всех бывших на нем, - Мочалов снова развернул перед публикою во всем могуществе и блеске свой громадный сценический гений. Мы охотно этому верим, потому что мы лучше, нежели кто-нибудь другой, знаем, чего можно ожидать от Мочалова и что за дивные сокровища кроются в бездонной глубине его великого художнического гения.
Впрочем, мы были на повторении "Лира" - и остались не совсем довольны Мочаловым. В его игре видны были обдуманность, соображение, словом, изучение, искусство; но не было того пламенного одушевления, которое составляет отличительный характер игры Мочалова. Так, например, то место, где Лир, ударяя себя в голову, говорит: "О Лир! Лир! Лир! стучи в эти ворота" - не произвело на нас никакого действия. Несмотря на то, в игре была общность, целость и отчетливость, что очень редко бывает в игре Мочалова, и было несколько мест истинно превосходных. Самые пламенные почитатели таланта г. Каратыгина и противники таланта Мочалова единодушно отдали преимущество последнему перед первым и роли Лира. Рукоплесканиям и вызовам не было конца.
В бенефис г. Лаврова (13 генваря), между прочим, был дан "Дедушка русского флота" г. Полевого; а в бенефис г-жи Львовой-Синецкой (20 генваря) - "Иголкин, купец новгородский", тоже произведение г. Полевого. Обе эти пьесы увидели мы чуть ли не в третье их представление, именно, первую 3 февраля, а вторую 1 февраля. "Дедушка русского флота" на сцене очарователен и уже успел сделаться любимой пьесою нашей публики - театр всегда полон при его представлении. Нельзя не отдать справедливости почтенному автору: он с таким искусством, с таким уменьем и ловкостию составил эту пьесу, что она нравится даже и в чтении, но на сцене - это просто очарование. Этому особенно способствует превосходное, гениальное выполнение Щепкиным роли Брандта. Нет, что бы ни сказали мы об игре этого великого артиста в роли Брандта - ничто не дает о ней и приблизительного понятия... Слезы навертываются на глазах при одном воспоминании об этом старческом голосе, в котором так много трепетной любви, молодого чувства... А искусство, эта верность роли (которую на сцене создал сам артист, независимо от автора) от первого до последнего слова - все это выше всяких похвал, самых восторженных, самых энтузиастических... Прекрасен г. Самарин в роли Питера Гродекера: в его игре так много натуры, так много сценического огня, столько искусства!.. О, этот молодой артист много обещает в будущем! Он уже приобрел себе некоторую известность, но, кажется, не хочет ею ограничиться и возлечь на нераспустившихся лаврах, а хочет идти вперед... Дай-то бог! Г-жа Сабурова 2-я довольно мила в роли Корнелии; со временем она обещает довольно хорошую артистку... Опять дай-то бог!.. Г-н Никифоров очень забавен в роли Гроомдума. Мочалов, в роли Лефорта, так несносно декламировал, что мы подумали было, что он поет куплет из водевиля.
По опущении занавеса был вызван автор пьесы: московская публика тотчас узнала о прибытии к ней ее старого знакомого и любимца...
Что нам сказать об "Иголкине"? Намерение похвально, но выполнение - из рук вон. Есть вещи довольно эффектные на сцене, но зато какая растянутость, сколько лишнего!.. К чему, например, лица Маргариты и Густава, лица совершенно лишние? Правдоподобности очень немного. Шведские солдаты - дураки и трусы: двое убежали от Иголкина, а целый десяток едва решился, и то с великим страхом, подойти к Иголкину, чтобы заковать его в железа. Это нам не нравится по двум причинам: во-первых, Петр Великий не с презренными трусами имел дело под Полтавою; а во-вторых, мы очень хорошо помним вот эти дивные стихи Пушкина:
В боренье падший невредим;
Врагов мы в прахе не топтали;
Мы не напомним ныне им
Того, что старые скрижали
Хранят в преданиях немых;
Мы не сожжем Варшавы их;
Они народной Немезиды
Не узрят гневного лица,
И не услышат песнь обиды
От лиры русского певца7.
Довольно о пьесе - скажем об игре. Роль Иголкина выполняет Мочалов и выполняет ее превосходно: теплота чувства и искусство выказываются у него постоянно во все продолжение роли, несмотря на всю ее неблагодарность... Г-н Никифоров, в роли Христиана, забавен без фарсов, можно сказать, прекрасен.