Вернуться на предыдущую страницу Вернуться на предыдущую страницу
Друг детей, книга для первоначального чтения. (Издание четвертое). Санкт-Петербург. В тип. императорской Академии наук. 1844. В 8-ю д. л. 346 стр.
Прогулка с детьми по земному шару, Виктора Бурьянова. Две части. Издание третье, исправленное и дополненное. С раскрашенною картою всего света. Санкт-Петербург. В тип. В. Соломона. MDCCCXLIV. В 18-ю д. л. VII, 400 и 347 стр.
Записки Петра Ивановича, собранные и украшенные 100 картинками П. Фурманом. Санкт-Петербург. В тип. К. Жернакова. 1843. В 16-ю д. л. 218 стр.
Священная история в разговорах для маленьких детей. Соч. А. Ишимовой. Издание второе. Санкт-Петербург. В тип. императорской Академии наук. 1843. В 18-ю д. л. 153 стр.
Новые повести для детей (,) сочинение Анны Зонтаг. Санкт-Петербург. Печатано в тип. Иогансона. 1844. В 12-ю д. л. 304 стр. Русские сказки для детей, рассказанные нянюшкою Авдотьею Степановною Черепьевою. Санкт-Петербург. В тип. Ильи Глазунова и Ко. 1844. В 16-ю д. л. 58 стр.
Елка(,) альманах для детей на 1844 год. Санкт-Петербург. В тип. Карла Крайя. 1844. В 36-ю д. л. 104 стр.
Золотыя(е) цветки, или Собрание басен, мыслей и других мелких стихотворений. С картинками и рисунками. Санкт-Петербург. 1844. В 36-ю д. л. 57 стр.
Книга Хамелеон. Забавная фокусная игрушка для детей. 1843.
Какое богатство детских книг! Вдруг целых девять! Но не радуйтесь заранее: исключая каких-нибудь двух книг, все остальное - печатная бумага, не больше. "Друг детей" есть перевод немецкой книги "Der Deutsche Kinderfreund, ein Lesebuch fur Volksschulen", т. е. "Немецкий друг детей, книга для народных школ". Автор ее - Вильмсен. Она напечатана в 1841 году сто шестьдесят третьим изданием. Это род хрестоматии для чтения детей. Цель ее - развитие мыслительной способности в детях через постепенное восхождение от легких к более трудным понятиям, изложенным в сообразной с ними форме. Цель эта достигается, благодаря хорошему составлению книги. Г-н Максимович, инспектор казенных училищ Санкт-Петербургского учебного округа, частию перевел, частию переделал книгу Вильмсена, сделав ее таким образом удобною для чтения русских детей. Перевод его одобрен Министерством народного просвещения для употребления в подведомственных ему учебных заведениях, и с 1839 года книга г. Максимовича достигла теперь четвертого издания. Всё это неоспоримые факты в ее пользу. "Прогулка с детьми по земному шару", без всякого сомнения, была бы прекрасною книгою, если бы она была прекрасно составлена: истина неоспоримая! Но, к несчастию, эта "прогулка" сделана чересчур налегке и с крайнего поспешностию, без всякой оглядки. Так, например, во Франции г. Бурьянов проглядел город Лион, т. е. "слона-то он и не приметил"; а о некоторых мостах насказал таких чудес, что ничего не поймешь; например, что это такое: "Мы еще не были в Новых Афинах, улице (в Париже), обстроенной в греческом вкусе, и где домы имеют форму греческих храмов; девятьсот тысяч жителей толпятся здесь в грязи и дышат вредным воздухом" (стр. 273)? В улице - Новые Афины толпятся 900000 жителей в грязи! Большая же улица! Должно быть, верст в пятьдесят, если еще не длиннее! Оксфордский университет назван прекраснейшим в мире (стр. 247), - а всем известна красота схоластических английских университетов! В описании русских мужичков сочинитель до того увлекся идиллическою поэзиею, что наговорил ужасных вещей. Например:
Говоря об обеде, я вспомнил, что уж полдень, мужичек и его жена просят нас, с свойственным им радушием и гостеприимством, хлеба-соли у них откушать. Стол накрыт чистою скатертью; за неимением стульев сядем на скамьи; вот готовят жирные блины, какие славные щи, какая кулебяка с рыбой и капустой, какая вкусная гречневая каша в горшке: она пышет паром; мы наложим себе ее много на деревянные тарелки и будем есть деревянными ложками вместе с прекрасным топленым маслом; только что кончили, нам подают жареного поросенка, начиненного кашею, а потом преогромную баклагу с простоквашею и тарелку с творогом; хозяйская дочка набрала в своем садике крыжовнику, малины и смородины и потчует нас; нельзя отказаться от этого сельского десерта; в другой раз нас потчуют ботвиньей, окрошкой и пшенной кашицей, а вместо десерта дадут стручков. Нам хочется пить: что может быть лучше здорового квасу с мятой? прелесть! Мужички наши в праздники пьют пиво и хлебное вино, иногда и мед, а сбитень вместо чаю, перед которым он имеет то преимущество, что не ослабляет желудка, как этот настой из китайской ароматной травки (ч. I, стр. 83--84).
Описанные г. Бурьяновым крестьяне так же точно похожи на настоящих крестьян, как театральные крестьянки в корсетах похожи на деревенских баб и девок. Настоящая Швейцария! И садик есть, и красавица хозяйская дочка нарвала своими нежными пальчиками крыжовнику, малины и смородины и потчует вас - как тут отказаться? Кушайте во здравие! И стол накрыт чистою скатертью... Говоря слогом почтмейстера в "Мертвых душах" - в некотором роде, сударь ты мой, так сказать - Швейцария да и только! Доказательство этого - на 186 странице этой же книжки, в статье о Швейцарии:
Пройдемте мимо, и все семейство встанет, даже сам отец, почтенный старик, снимет шляпу, подойдет к вам и попросит разделить их скромный обед, взойдите: везде царствует чистота; белый, как нагорный снег, еловый стол приглашает вас к себе: вокруг стола в порядке кринки со вкусным молоком; все это придаст аппетит. Молодая крестьянка подходит к вам. Черненький корсет обхватывает тонкий стан, из-под красной юбки выглядывает маленькая ножка, и соломенная шляпка, щегольски надетая, скрывает темнокаштановые волосы; а глазки, как у галки, и щечки, как розанчики. Что за живой, веселый вид! Кожа на руках у швейцарки груба, но всегда чисто содержана; вот она накрыла стол белою скатертью и потчует нас прекрасными сливками, земляникою и свежим маслом.
Не правда ли - точь-в-точь как у нас?.. На 80 странице г. Бурьянов говорит: "С простым топором русский (мужик) сделает несравненно более, чем немцы с своими замысловатыми инструментами". Именно так - что и говорить! Куда дуракам-немцам до нашего мужика! Дайте ему кусок мрамора, он вам сейчас сделает из него топором и скобелью статую получше Аполлона Бельведерского или Венеры Медичейской, которые хоть и славятся в мире, как диво искусства, а если посмотреть - так что! просто дрянь, немецкая работа! Всякий русский мужик лучше сделает! Вы правы, г. Виктор Бурьянов! Ваша книжка сделана тоже топором и скобелью, а ведь куда хороша, куда лучше всех немецких книг!
Варварский язык, бездна опечаток, серое, неопрятное издание - вот качества "Прогулки с детьми по земному шару". "Записки Петра Ивановича" - очень недурная книжка для чтения детей. Только ее надо читать, пропустив первую главу, которая называется "Несколько слов вместо предисловия" и в которой не только дети, но и взрослые ровно ничего не поймут. Повесть явно переделана из какой-нибудь иностранной книжки и переделана недурно, а предисловие сочинено явно самим г. Фурманом. Картинки очень милы, и в типографском отношении книжка прекрасна. "Новые повести для детей" г-жи Зонтаг были бы недурны, если бы написаны были порядочным русским языком.
Что касается до "Русских сказок для детей", изданных какою-то нянькою, - мы не советуем ее давать детям в руки, так же как не советуем позволять детям слушать всякие рассказы нянек о домовых, леших и тому подобных вздорах, которыми только засоряют понятие и запугивают воображение детей. "Елка" недурно издана и хороша, как игрушка. Пусть дети играют ею, но с условием, чтоб отнюдь не читать ее. "Золотые цветки" состоят из двенадцати недурных картинок и из разных стихов, плохих и хороших, набранных из плохих и хороших писателей и перепечатанных безграмотно. "Книга Хамелеон" - удивительная книга. Переворачиваете страницу и видите изображение трефового и бубнового туза, далее - русский и французский алфавит, потом две плохие литографии, изображающие весну и лето; затем - туза пик и червей; потом опять русскую азбуку, а за нею - таблицу умножения; за таблицей - две плохие литографии, изображающие зиму и осень; потом всё это же самое повторяется, в таком же порядке, раза три или четыре. Если эту книжку непременно было нужно назвать именем какого-нибудь животного, то всего бы лучше: "Книга Осел", вместо "Книга Хамелеон".